Памятник запорожцу
 
    В один из мартовских дней 1894 года по-весеннему нарядные и оживленные казаки и казачки станицы Таманской собрались на свой очередной сход. Вопросов обсуждалось много. Атаман В. И. Толстопят предложил землякам обратиться к екатеринодарской войсковой администрации с просьбой открыть среди кубанцев подписку и сбор средств на сооружение памятника в ознаменование 100-летия высадки здесь, на берегу Тамани, первых запорожцев-переселенцев (25 августа 1792 года) и 100-летия со времени основания ими первой на Кубани церкви Покрова пресвятой богородицы (1794). Сход от своего «щирого сердца» постановил внести на «богоугодное дело» 500 рублей.
    В высоких инстанциях Екатеринодара и Петербурга мысль таманцев нашла поддержку. Однако составление и рассмотрение исторической справки о заселении Кубани, концепции памятника растянулось на два года, а воззвание о подписке увидело свет лишь в 1897 году. В строевые казачьи части, подразделения и станицы было отправлено 523 подписных листа.
    Спустя одиннадцать лет, 20 марта 1908 года, в войсковом штабе набралось 2612 подписных рублей 56 копеек, со взносом самих таманцев общая сумма составила 3112 рублей 56 копеек. А по самым скромным подсчетам, на воплощение в натуру наиболее удачного проекта — преподавателя Кубанского Мариинского женского училища художника Петра Сысоевича Косолапа — требовалось как минимум 15 тысяч рублей. П.С.Косолап предлагал изготовить фигуру казака-запорожца из бронзы, а пьедестал из гранита. По его замыслу, запорожцу надлежало одной рукой держать знамя, другую прижимать к груди в знак благодарности судьбе, одна нога должна была находиться в лодке, другая — на постаменте, как бы символизируя высадку на таманский берег.
    Наказной атаман Я.Д. Малама потребовал, чтобы все расходы на памятник не превышали 2 тысяч рублей. За столь смехотворную сумму приличный монумент соорудить никто не брался. Нашелся, правда, один делец в Батуми, обещавший изготовить бетонный его эквивалент, да и тот, в конечном счете, увильнул от контракта.
    И лишь вступление в должности нового начальника штаба и наказного атамана Кубанского казачьего войска в 1907—1908 годах сдвинуло, наконец, с мертвой точки давно выношенную задумку. По происхождению богатый казак, атаман М. П. Бабич крепко поднажал на честолюбивые эмоции земляков, обратившись к ним с пространным воззванием. И приток денег возрос. Но и проект памятника дорожал. В 1910 году его разработчик Б. В. Эдуарде, взявший за основу идею П. С. Косолапа, представил смету на 35 229 рублей 3 копейки. Войсковое командование скорректировало ее до 31 754 рублей 33 копеек.
    Тогда же был создан комитет по сооружению памятника. Надо отдать должное: комитет, стремившийся к удешевлению строительства памятника при сохранении высоких параметров его качества, оказался на высоте при окончательном решении вопроса кого конкретно изобразить в бронзовом изваянии. Ведь до этого дебатировалось несколько вариантов: отлить фигуру первого кошевого атамана Сидора Белого либо полковника Саввы Белого, приведшего сюда первую партию казаков-переселенцев, а то и отдать предпочтение войсковому судье Антону Головатому, проявившему недюжинные способности ходатая перед императрицей Екатериной II за интересы казачества. Комитет же «пришел к окончательному решению, что памятник таманский, как предлагали покойные, генерал-майор И. И. Мазан и художник Косолап, должен изображать собой не Сидора Белого или Антона Головатого, а рядового запорожца-сечевика».
    В таком аспекте и решалась задача. По рекомендации комитета в знак признания заслуг упомянутых исторических лиц на лицевой стороне памятника предлагалось сделать надпись: «Первым запорожцам, высадившимся у Тамани 25 августа 1792 года под командой полковника Саввы Белого», с противоположной стороны воспроизвести текст песни Головатого «Ой, годи нам журиться» с указанием «Антон Головатый, войсковой судья верных казаков черноморских». Предусматривалась и надпись с выражением признательности таманцам за их память о предках.
    Понадобилось еще несколько корректировок и уточнений по проекту памятника и сметы на его сооружение, консультаций со столичными специалистами. И вот изготовлена скульптурная модель. На ее осмотре побывали многие должностные лица Петербурга. Императору Николаю II представитель Кубанского казачьего войска вручил уменьшенный образец модели.
    В срочном порядке завершались заключительные приготовления. Отливка бронзовой скульптуры запорожца поручалась бронзолитейному заводу Верфеля, мраморные монолиты на пьедестал и отмостки вокруг него взялось поставить первое Восточнофинляндское гранитное общество. Нашелся подрядчик по установке монумента. Комитет по сооружению памятника договорился с одним из своих членов-таманцев о частичном сносе построек в его домовладении, дабы они не загораживали вид на памятник со стороны моря и открывали панораму в центре станицы. С той же целью пришлось по сходной цене купить целый дом у другого покладистого хозяина и убрать его совсем с центральной площади. Отведенная под памятник земля по постановлению станичного схода передавалась Кубанскому казачьему войску «в полное его распоряжение и на вечные временами к месту этому ни мы, ни потомки наши касаться не должны».
        Открытие памятника запорожцу (черноморцу) в станице Таманской (нынешней Тамани) состоялось 5 октября 1911 года. На высоком гранитном постаменте встал бедовый, лукаво усмехающийся, седоусый казак с войсковым знаменем, как бы навсегда слившийся не только с гранитом пьедестала, но и с вековой степной ширью, морским простором и небесной синью.